OCR и форматирование  Nina & Leon Dotan  (04.2004)

ldn-knigi.lib.ru   (ldn-knigi.narod.ru     ldn-knigi@narod.ru)

{Х} - Номера страниц соответствуют началу страницы в книге.  

 

Старая орфография  изменена.

 

 

Из книги: 

 

'Александр Исаевич Браудо'   1864-1924   

(к десятилетию со дня смерти)

Изд. Кружка Русско-Еврейской Интеллигенции,  Париж  1937 г.

 

Очерки: Л.М. Брамсона, П.Н. Милюкова, Г.Б. Слиозберга, С.М. Дубнова,В.Л. Бурцева и др.

А.И. Браудо - общественный деятель, работал много лет в Петербурге  - Публичной Библиотеке,

был, кроме всего, организатором знаменитой встречи Бурцева с Лопухиным (дело Азефа)

 

 

(Книга полностью - см. на нашей стр.)

 

{103}

 

А. И. БРАУДО И ПОСЛЕДНИЕ ЭТАПЫ

БОРЬБЫ ЗА ЭМАНСИПАЦИЮ ЕВРЕЕВ

В РОССИИ

(Д. Мовшович)

 

 

            После разгрома второй Думы и изменения избирательного закона, давшего для третьей Думы состав, в котором про-грессивный элемент, склонный к реформам в управлении страной, составлял слабое меньшинство, вопрос об изменении законодательства об евреях отошел на задний план.

 

О систематической работе путем разумной пропаганды не-чего было и мечтать. Даже либеральное крыло Думы было на-столько подавлено заботами об общих государственных делах, о расширении в этой области влияния и роли законода-тельной власти, что и от него трудно было требовать проявления какой бы то ни было энергии. Все бремя этой работы в Думе должны были нести почти исключительно еврейские депутаты, которые получали возможность выступать в Думе в сравнительно редких случаях, когда их выступления не могли помешать общей тактике кадетской партии, в которую они входили.

Для помощи еврейским депутатам существовал Еврейский Общественный Комитет, одной из задач которого было влиять на общественное мнение и через него на правительство. С общественным мнением правительство ма-ло считалось, и борьба его с русской прессой достаточно известна, чтобы надо было описывать ее здесь.

 

            Ход событий привел к тому, что разбитое в России либеральное крыло русского общественного мнения стало ис-кать себе поддержки в западноевропейском общественном мнении, и русская эмиграция в Лондоне, Париже и Швейцарии стала быстро расти. В этих центрах стали появляться ор-ганы печати, открыто критиковавшие русское правительство, и многие из эмигрантов, которые несколько лет позже, после {104} мартовской революции, играли крупную роль, искали возмож-ности сотрудничать в общей, не только русско-эмигрантской прессе.

 

            Руководящие еврейские круги в России знали о том сближении, которое понемногу, благодаря активному старанию французского правительства, начинало налаживаться между русским и английским правительством в целях укрепления политики так называемой Антанты.

            Русское правительство было сильно заинтересовано в том, чтобы создать в английском общественном мнении дружественное отношение к России, и с английским общественным мнением, за которым следили как министр Иностранных Дел, так и министр Финансов, очень считались.

 

В английской прессе следовательно была та опорная точка, к которой должен был быть приложен рычаг давления на русское правительство. Никто из русских евреев не был в состоянии выполнить эту задачу лучше Александра Исаевича. Он был лично знаком с некоторыми виднейшими представителями английского еврейства; в среде их видную роль в делах политических и особенно литературно-полититических играл Люсьен Вульф, редактор иностранного отдела 'Дейли График', к мнению которого в вопросах иностранной политики прислушивались во всей Европе.

 

            Еще до созыва третьей Думы Александр Исаевич предпринял вместе с Вульфом издание книги Семенова о погромах в России после революционных событий 1905 года, и уже тогда А. И. содействовал подбору материала для этой книги, к которой Л. Вульф написал резкое против русского пра-вительства предисловие.

Когда после первых двух-трех летработы новой Государственной думы сделалось совершенно очевидным, что нужно искать путей влияния на правительство через английское общественное мнение, А. И. Браудо снесся с Люсьеном Вульфом. Вульф согласился взять на себя все дело по изданию журнала с тем, чтобы нужный материал доставлялся из России А. И. Уже с первых шагов по организации этого дела выяснилось, с какой осторожностью А. И относился к интересам России. Он настаивал на том, чтобы в новом органе ясно была проведена линия, что рус-ское правительство это не Poccия, и требовал, чтобы это был {105} орган не боевой, а теоретический и умеренный.

 

Характерно для мнения А. И. в этом вопросе было его отрицательное отношение к самому названию органа, который в Англии хотели сделать именно боевым и резким. Журнал был назван 'Darkest Russia'. Несмотря на протесты А. И., название журнала (которое имело уже некоторую известность, так как по-добный журнал под этим же названием издавался в 1888 году) не было изменено. Люсьен Вульф стоял тогда в резкой оппозиции к сэру Эдуарду Грею, министру Иностранных Дел, главным образом из-за его русской поли-тики. Для руководящих политиков и журналистов того вре-мени (всего за 2-3 года до войны) было уже ясно, что только чудо могло предотвратить мировой конфликт, и английское ми-нистерство не хотело портить свои отношения с русским правительством.

 

Люсьен Вульф же не желал замалчивать темные стороны русской политики в еврейском вопросе. А. И. имел не мало терзаний и в письме к Вульфу от 17-го марта 1912 года он писал: 'Ваше последнее письмо меня убедило, что недоразумение между нами все еще не устранено. То, что вы пишете о 'боевом' тоне еженедельника, и есть именно то, что нам всем здесь кажется бесцельным. Если тот материал, который мы вам посылаем, вам кажется слишком академичным, то это не случайно.

Мы все здесь того мнения, что этот журнал должен именно вестись в духе академической объективности и так, чтобы все события изображались в полном соответствии с действительностью. Название издания противоречит тому изменению тона, которое нам желательно, и мы очень жалеем, что это несоответствие пока еще не может быть устранено.

 

            'Я показывал полученные здесь номера журнала целому ряду видных политических деятелей (исключая крайних левых), и общее мнение совпадает с моими вышеизложен-ными взглядами. Особенно нравятся всем ваши собственный статьи (редакторские заметки). Тем более приходится жалеть, что мы расходимся в принципиальной постановке вопро-са об отношении к России в вашем органе. Надеюсь, что при личной встрече с вами мне удастся наши недоразумения устранить.'

           

Борьба А. И. за бережное отношение к интересам Poccии и его настояния на том, чтобы понятия 'русское правительство' {106} и 'русский народ' ясно разграничивались в виду особых условий в Poccии того времени, затруднялись тем, что из-за трудностей сношений с Россией, немало материала доставлялось в газету видными русскими и еврейскими политическими эмигрантами левого крыла - социалистами-революционерами и социал-демократами. Достаточно сказать, что среди сотрудников журнала были такие лица, как Рубанович, Черкесов, Степанковский, Фельдман, Трусевич, Житловский, Соскис, Расторгуев, Маслов, Дан, Вельтман-Павлович, Алексинский, Ракитников. Максимов, Рафалович, Петров, Вера Фигнер и целый ряд других лип, впоследствии игравших крупную роль в революционном движении 1917 и 1918 годов, чтобы понять как трудно было Александру Исаевичу проводить свою точку зрения.

 

            'Darkest Russia' имела значительный успех, так как журнал расходился в 5.000 экземпляров, посылался многим членам парламента в Англии, в редакции газет, писателям, журналистам и целому ряду других лиц, которые могли иметь влияние на общественное мнение. Пока русское правительство не спохватилось и не встревожилось, газета получалась замаскированным путем и в России.

            В Америку посылалось по специально отобранным адресам свыше тысячи экземпляров, и хотя газета перестала вы-ходить в день объявления войны Англией (4-го августа 1911 года), еврейское общественное мнение Америки к тому вре-мени было достаточно подготовлено, чтобы требовать, как цену за доброжелательное отношение к Антанте, вмешатель-ства со стороны Англии и Франции в вопросе об изменении еврейской политики русского правительства.

 

            В 1912 году устроена была поездка английских парламентариев в Poccию. Entente Cordiale к тому времени счи-талась уже фактом твердо установленным, и английские парламентарии, которым предстояло поддерживать свое прави-тельство во время войны, имели в виду войти в контакт с руководящими сферами Думы и убедиться, насколько в предстоящих совместных испытаниях можно полагаться на то, что русское правительство сможет опираться на русское общественное мнение. Как впоследствии и оказалось в действительности, еврейский вопрос в Poccии был большим тормозом в укреплении влияния союзников в {107} нейтральных странах, особенно в Америке.

 

В интересах са-мой России и для того, чтобы она могла играть соответствую-щую роль среди западноевропейских держав, надо было ослабить остроту еврейского вопроса, т. е. провести какую-нибудь реформу, которая показала бы общественному мнению мира, что Poccия сама готова устранить причины розни внутри страны. Предполагалось, и оптимисты, в том числе и А. И., надеялись, что английская парламентская делегация во время пребывания в России, могла бы побудить и думцев, а через них и правительство к такому изменению тона.

 

При помощи своих друзей специалистов А. И. подготовил записку, кото-рая подробно излагала юридическое и социальное положение евреев в России и предлагала минимум необходимых реформ. Записка была обработана на английском языке Л. Вульфом и издана в виде отдельной брошюры (The legal sufferings of the jews in Russia) с предисловием известного государствоведа Дайси.

Все члены парламентской делегации были снабжены экземпляром ее. С целым рядом членов этой делегации велись в Лондоне предварительные разговоры, и когда они очутились в Петербурге, А. И. взял на себя уст-ройство всех тех разговоров с представителями русской бюрократии, на которых англичане должны были влиять.

 

            Контакт А. И. с Лондоном оказался в высшей степени важным во время разбирательства дела Бейлиса, когда суд потребовал приложения к делу заверенного текста известной папской буллы по поводу обвинения евреев в ритуальных убийствах. А. И. принимал самое активное участие ворганизации защиты и подготовки исторического материала, нужного защитникам. Когда эта булла понадобилась, теле-грамма А. И. в Лондон побудила лорда Ротшильда обратиться в английский форейн-офис, который послал телеграфную инструкцию английскому послу в Риме получить эту буллу. В течение трех дней после отсылки телеграммы в Лондон булла была с нарочным доставлена из Рима в Киев.

 

            С началом войны методы влияния на русское правитель-ство должны были радикально измениться. В условиях военных действий нельзя было вести пропаганды в иностранной прессе за внутреннюю реформу, как бы ни важна была эта реформа для самого успеха войны. Пришлось ограничиться {108} переговорами исключительно в политических кругах, которые имели сношения с правительством. Опять на долю А. И. выпала задача установления регулярных сношений с  еврейскими Комитетами в странах союзников.

 

Благодаря материалам, которые А. И. доставлял в Англию, английское и французское правительства, очень осторожно и с большими колебаниями, подготовили целый ряд шагов, которые должны были сдвинуть русское правительство с точки сопротивления улучшению правовых условий жизни русского еврейства. В 1916 году английское правительство просило Англо-еврейский Комитет получить от его друзей в Петрограде тот минимальный план реформ, который бы временно, пока длилась война, удовлетворил русских евреев. Летом 1916 года этот план был прислан в Лондон Александром Исаевичем.

 

Правительства союзников вели между собой по этому поводу переговоры, когда вспыхнула революция. Реформа была осуществлена новым русским правительством.

 

Д. Мовшович.

{109}

 

А. И. БРАУДО И ВОПРОСЫ ЕВРЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

(С. Гинзбург)

 

            Принято говорить о решающем влиянии среды и воспитания на личность, на выработку основных черт ее характера. Если бы еще требовались новые подтверждения, что правило это не во всех случаях может претендовать на безуслов-ную достоверность, то разительным примером тому мог бы служить А. И. Браудо. Он родился в ассимилированной ев-рейской семье, которой чужды были еврейские интересы; юность провел в городе Владимире, вдали от злополучной 'черты', где не имел еврейских товарищей и редко встре-чался с единоверцами вообще. Еврейский элемент играл весьма незначительную роль в его воспитании; древнееврейского языка и его литературы он не знал и даже с разговорным 'идиш' он совершенно не был знаком. Казалось бы, все складывалось так, чтобы выработать из него чело-века ассимилированного, оторванного от своего народа. Меж-ду тем, в действительности произошло совершенно иное.

Интересы еврейства оказались ему чрезвычайно близкими и дорогими.

 

            Я разумею не только его неустанные труды и усилия, направленные к борьбе за еврейское равноправие, к борьбе против клеветы и поклепов, сыпавшихся непрерывно на русских евреев со стороны известной части печати и реакционных общественных кругов. Гуманист, в лучшем смысле этого слова, политический деятель, глубоко преданный заветам свободы, права и равенства, - А. И. несомненно откли-кался бы на еврейские страдания и в том случае, если бы он лично не был евреем.

 

Достаточно вспомнить, напр., с каким активным сочувствием он относился к борьбе финляндцев или поляков за освобождение от гнета, {110} тяготевшего над ними во времена царизма. Я в данном случае имею в виду также его живой интерес к вопросам еврей-ской литературы, науки и культуры вообще - явление совер-шенно изумительное, если вспомнить условия его воспитания. Очевидно в нем крепко было заложено то нечто, что пре-одолело всё неблагоприятные нивелирующие обстоятельства и сотворило прекрасный образ человека, глубоко проникнутого всеми лучшими достояниями европейской культуры и в то же время беззаветно преданного еврейским идеалам, - гор-до несущего свое еврейство.

 

Вероятно не всем известен один чрезвычайно характерный эпизод из жизни А. И. Ко-гда он еще учился в дерптском университете, один немецкий бурш-корпорант его однажды оскорбил, как еврея. Типичный русский интеллигент, молодой А. И. был, конечно, противником дуэлей вообще.

Но в данном случае, отстаи-вая свою честь, как еврея, он не счел возможным укло-ниться от принятого у дерптских буршей обычая, и вызвал обидчика на поединок. Дуэль состоялась, и А. И. получил опасную рану в грудь, от которой чуть было не умер.

 

            Познакомился я с А. И. Браудо в 1890 г., когда работал над своей кандидатской диссертацией, на тему по истории 'бумаг на предъявителя'. А. И. тогда уже служил в Публич-ной Библиотеке, где заведывал в ту пору отделом юриди-ческой литературы на иностранных языках. Мне, конечно, приходилось непрерывно обращаться к нему за разными кни-гами и библиографическими справками. Излишне распростра-няться о том, какую предупредительность я тут всегда встречал с его стороны. Все те, кто сталкивались с ним в продолжении его десятилетней работы в Публичной Библиотеке, знают хорошо эту его черту - его всегдашнюю готов-ность служить каждому своими обширными познаниями и большим библиографическим опытом.

 

Я хочу здесь только от-метить следующий любопытный штрих. Когда часть моей диссертации вскоре была напечатана в журнале 'Вестник Пра-ва', А. И. выразил мне свое удовлетворение по поводу того, что я одну главу посвятил изложению талмудического законо-дательства о бумагах на предъявителя.

            Признаюсь, это меня несколько удивило. Будучи с ним еще мало знаком, я предполагал в нем совершенный индифферентизм к вопросам еврейской литературы или науки.

 

{111}   Но недолго спустя я имел полную возможность убедиться в своей ошибке. Совместная работа с ним в Обществе распространения просвещения между евреями показала мне, с каким вниманием и интересом он относился к вопросам еврейской культуры. Он был одним из инициаторов Историко-этнографической комиссии при названном Обществе, и много содействовал развитию ее деятельности. Нельзя не отметить той чуткости, которую А. И. проявил в конце 1905 года к интересам периодической печати на древнееврейском языке и на идиш: когда Комиссия под председательством Кобеко работала над составлением проекта нового закона о повременной печати, явилось опасение, что в виду совершенного незнакомства членов Комиссии с характером еврей-ской прессы, она оставлена будет в прежнем, подцензурном положении.

 

Браудо немедленно использовал свою близость к Кобеко, занимавшему пост директора Публичной Библиотеки, и в заседание Комиссии были приглашены два представителя еврейской печати - редактор 'Гацефиры' Н. Соколов и я, в качестве редактора газеты 'Фрайнд'. В результате, в отношении еврейских периодических изданий в новом законе, не было сделано никаких изъятий.

 

            В 1902 г., при моих хлопотах о получении разрешения на издание газеты 'Фрайнд', А. И. оказал мне содействие через одного своего товарища по Дерптскому университету, занимавшего довольно влиятельный пост в Главном управлении по делам печати. Со стороны Браудо это было не толь-ко дружеской услугой, но и шагом, который ему подсказы-вали мотивы боле общего характера. Хотя он сам не владел разговорно-еврейским языком, он тем не менее пре-красно понимал, как важно в культурном и политическом отношении дать еврейской массе ежедневную газету на ее родном языке. Другом 'Фрайнда' он неизменно оставался за все время существования этого органа, всегда приходя ему на помощь советами, указаниями и моральной поддержкой вообще.

 

            Нет надобности перечислять все отдельные факты, в которых сказывался живой интерес А. И. к еврейской литературе и науке. Без него не обходилось ни одно литератур-ное начинание, и всюду он вносил много инициативы, внимания и практического умения. И еще нечто особенно ценное все-гда исходило от него: его способность сглаживать резкие {112} шероховатости, устранять партийные разноглася, находить при-миряющее начало. Бывшие участники редакции 'Восхода', 'Еврейского Mиpa', или издательства 'Разум' многое могли бы рассказать об этой стороне его деятельности, о том авторитете, каким всегда пользовалось его слово, лишенное внешнего блеска, но исполненное глубокого внутреннего убеждения.

 

            А. И. Браудо особенно интересовался историей евреев в России (по этому предмету он напечатал в 'Восходе' об-ширную работу о трудах проф. С. Бершадского). Когда в 1908 г. возникла мысль об издании сборников 'Пережитое', посвященных культурной и общественной истории русского еврейства, он немедленно примкнул к редакционному круж-ку, взявшему на себя эту задачу. Можно без преувеличения сказать, что он был живой душой этого начинания: добывал средства, принимал деятельное участие в подборе литературного материала, в привлечении сотрудников и т. п. Без его горячего, любовного участия появление в свет четырех увесистых томов 'Пережитого' было бы совершен-но невозможно.

 

            С таким же увлечением А. И. отнесся и к возникшей в 1914 г. мысли об издании обширной 'Истории евреев в Рос-сии'. Будучи участником московского издательства 'Мир' и его литературным представителем в Петербурге, А.И. Брау-до предложил 'Mиpy' принять на себя выполнение этого издания. Подробный план пятитомной 'Истории евреев в Росcии' был разработан покойным П. С. Мареком и обсужден в ряде заседаний редакционной Коллегии (А. И. Браудо, М. И. Кулишер, С. Л. Цинберг, Ю. И. Гессен, С. М. Гинзбург и М. Л. Вишницер).

 

Браудо и я поехали в Москву для переговоров с издательством 'Мир'. Помню, какую настойчивость и вместе с тем деловитость обнаружил здесь А. И. Если 'Мир', доселе стоявший в стороне от ев-рейской литературы, взял на себя это трудное начинание, то в значительной мере это объяснялось влиянием Браудо.

 

Издание 'Истории евреев в России' было задумано весьма ши-роко, как коллективный труд, в котором должны были принять участие все лучшие силы, все лучшие специалисты, как в России, так и в Польше. Редакция, в составе перечисленных выше лиц, находилась в Петербурге, и в ней, как ранее в 'Пережитом' видную роль играл А. И., {113} благодаря своей вдумчивости, практической опытности и тем обширным литературным связям, который он имел. Столь серьезное коллективное издание, естественно, требовало продолжительной подготовительной работы.

 

В 1916 г. по-явился в свет его первый том, и уже сдана была в набор большая часть второго тома. Заказано было уже много ста-тей и для третьего. К глубокому сожалению, налетевший затем вихрь революционных событий положил конец этому ценному предприятию, и издание остановилось на первом же томе.

 

            Особенно памятным для меня осталось участие А. И. Браудо в работе Комиссии по составлению положения о 'высшей школе, еврейского знания'. Мысль о создании такого рассадника еврейской науки в России давно уже лелеяли лучшие пред-ставители нашей интеллигенции. Но практически осуществимой она стала только после февральской революции 1917 г. При Обществе просвещения тогда образовалась Комиссия для составления плана и программы проектированной высшей школы. Koмиссия, под председательством М. И. Кулишера, была немноголюдной, сплоченной и весьма работоспособной.

 

В ней принимал усердное участие А. И., и здесь особенно ярко сказались широта его кругозора, его глубокий интерес к вопросам еврейской культуры, его серьезная вдум-чивость, его уменье устранять резкие разногласия. Комиссия работала весьма интенсивно и, в сравнительно короткий срок, она составила подробное положение о еврейском научном институте в Петербурге. Падение Временного Правительства и приход большевиков к власти, к несчастью, не дали осуществиться этому важному начинанию.

 

            В других статьях настоящего сборника будет, вероятно, подробно охарактеризована политическая и обществен-ная деятельность незабвенного А. И. Браудо.

 

Мне хотелось обрисовать его хотя бы в самых общих чертах, как еврея. Редко кому удается так гармонично сочетать в себе все-ленское с народным, общечеловеческое с национальным, как это дано было покойному А. И. Браудо.

 

И в памяти всех тех, кто имел радость его близко знать и с ним работать, его образ сохранится навсегда, как одно из лучших воплощений человека - и еврея.

 

С. Гинзбург.