OCR Nina & Leon Dotan (01.2004) R Все права сохранены.
ldn-knigi.lib.ru (ldn-knigi.narod.ru ) mailto:ldnleon@yandex.ru
(наши пояснения и дополнения - шрифт меньше, курсивом)
Дополнительно к книге Льва Семеновича Пинскера 'Автоэмансипация'
Leon Pinsker
AUTOEMANZIPATION
Sechste Auflage
Juedischer Verlag Berlin
Mahnruf an seine Stammesgenossen
von einem russischen Juden
Mit einer Vorbemerkung von Achad Haam
Erste Auflage im Jahre 1882... Sechste Auflage Ende 1933
Ахад Гаам 'Гордый Иудей'
перевод с немецкого издания 1934 года
(перевод Дотан, ldn-knigi.lib.ru)
Ахад Гаам
Гордый Иудей
Основное в национальном самосознании Пинскера это необыкновенно глубокое чувство национальной гордости или, как он это сам называет, национальной гордости за себя.
Пинскер видит в идее автоэмансипации, не спасение от преследований извне, а в восстановлении национальной чести и в возрождении в нас чувства самоуважения. Очень печально, что другие нас преследуют и презирают. Еще трагичнее, что мы сами как народ реагируем приниженно на такое отношение к нам со стороны окружающих и этим нашим собственным поведением, в какой-то мере, оправдываем презрительное отношение к нам других. Патетическая часть в работе Пинскера посвящена особенно этой внутренней стороне нашей национальной проблемы. Здесь он поднимает часто свой голос до пророческого гнева, в котором слышится трагедиягордого сына народа, потерявшего свою гордость.
Пинскер не может смириться с унизительным подобострастием, с которым его народ допускает по отношению к себе самые возмутительные оскорбления. Гордый народ, насколько слаб он бы не был, не может в таких случаях, ничего другого, как тем или иным способом выразить возмущение своей израненной души.
Не менее того, не приемлет Пинскер наше униженное поведение по отношению к нашим благодетелям, протестует против отсутствия в нас самоуважения, хотя мы и угадываем их отношение к нам даже в самой незаметной снисходительной улыбке в нашу сторону.
'..похвалят какого-нибудь еврея, что он делает честь своему народу - так этот народ настолько глуп, что он этим еще и гордится. Мы так глубоко пали, что чуть ли не делаемся заносчивыми от радости, когда, как, напр., в западной Европе малую часть нашего народа ставят в ровне с не евреями...' (перевод ldn-knigi)
Приведенные слова достаточно показывают, как Пинскер оценивает 'великий идеал' эмансипации, который в известных кругах еврейства и теперь выражает почти конечную цель в существовании нашего народа. Он видит в акте эмансипации ничто другое как глубочайшее унижение народа, которое заставило бы нас краснеть от стыда, если бы мы не были лишены полностью национального самоуважения. Ни один другой народ не нуждается в эмансипации. Для всех других существуют общее законодательство.
Вообще Пинскер воспринимает все свое существование в диаспоре, с эмансипацией или без нее, как одно единственное непрекращающееся унижение. Физические муки народа отходят на задний план по сравнению с душевными муками, вызванные этим оскорбительным состоянием.
Само по себе презрение со стороны окружающих было бы для него не так непереносимо, если бы он в то же время мог бы многих тем успокоить, что это не более, чем результат многовековых предрассудков, невежества и т. д.
Его гордый дух смог бы тогда просто презирать это презрение. Но, к сожалению, он не мог не заметить, что поведение его народа играет не последнюю роль в таком отношении к нему со стороны других.
'..Вы презренны, потому что у вас нет самолюбия и нет национального самосознания'.
Национальное самосознание! Где же его взять? В том-то и заключается великое несчастье нашего племени, что мы не составляем нации, что мы только евреи. Мы - стадо, рассеянное по всей земле...'
'Стадо'. В одном этом слове собрал Пинскер все горькие истины, когда он говорит о душевном состоянии евреев в то время. Стадо не думает ни о чести, ни о будущем - оно вообще ни о чем не думает кроме как о непосредственной опасности, от которой оно как-нибудь пытается спастись, неважно как, все вместе или каждый в отдельности.
Именно в этом смысле понял Пинскера Л. Гордон, в посвященном ему стихотворении 'Божье стадо' (Едер Адонай). Но все же поэтическая натура Гордона не смогла превозмочь себя и заклеймить позором людское стадо в своем видающемся произведении. Это удалось другому, более одаренному поэту Бьялику в его бессмертных 'Песнях гнева'.
Как обидно, что Пинскеру не привелось до этого дожить. Он узнал бы, что его пророческое слово не пропало зря и умирая, он нашел бы утешение в том, что он не был ПОСЛЕДНИМ ГОРДЫМ ИУДЕЕМ.
(на нем. перевод с иврита, перевод с нем. - Дотан, ldn-knigi)
М. М. Усышкин 'Л. С. Пинскер, (Биографический очерк)'
Вступление к русскому изданию 'Автоэманципация', о Л. Пинскере и Т. Герцле. Петроград, 1917 г.
{3}
Л. С. Пинскер.
(Биографический очерк).
Сын известного еврейского ученого и публициста, Лев Семенович Пинскер родился 24 декабря 1821 г. в гор. Томашове, в Ц. Польском. Первоначальное образование он получил в образцовом в свое время одесском еврейском училище Штерна, где, под руководством отца, преподававшего в этом училище, приобрел обширные познания в области специально еврейских предметов. Пройдя затем гимназический курс, он поступил в Ришельевский лицей и окончил его со степенью кандидата юридических наук. Некоторое время после этого Пинскер состоял учителем русского языка в Кишиневском еврейском училище, намереваясь всецело посвятить себя педагогической деятельности, но затем в 1843 г. неожиданно поступает на медиц. факультет Моск. университета.
В конце 40-х годов для Пинскера наступает пора широкой врачебной деятельности. В 1856 г., в разгар Крымской компании, он оставляет по собственному почину частную практику и спешит на помощь тифозным больным и раненым воинам, затем вновь посвящает себя частной практике.
Когда, начиная с 1860 г. вплоть до начала 70 г., в Одессе стали выходить еврейские органы печати на русском языке, Пинскер принимает в них активное участие, а в 'Сионе", продолжавшем просветительную деятельность 'Рассвета", он состоит {4} некоторое время соредактором д-ра Э. Соловейчика. Ратуя в печати за возможно широкое распространение просвещения среди своих единоверцев в России, Пинскер искренне разделял общий взгляд современных ему интеллигентных евреев на просвещение как на ближайший путь к сближению и уравнению евреев с коренным населением, как на единственное средство для поднятия их общественного юридико- экономического положения.
События 70-х г.г. - вспышки антисемитизма в западной Европе и погромы в России - мучительно отозвались в сердце Пинскера и, после долгого тяжелого раздумья, он коренным образом изменяет свой взгляд на будущность своих братьев.
Выражением этого перелома в воззрениях Пинскера и явилась брошюра 'Autoemancipation" - призыв русского еврея к своим соплеменникам - сразу создавшая Пинскеру громкое имя в еврейском обществе и поставившая его во главе движения, обнаруживавшегося вслед за его призывом в разных слоях еврейского народа.
В конце 1884 года, будучи раньше принципиальным территориалистом, Пинскер вскоре перешел на сторону палестинофилов. В конце 1884 год Пинскер созывает Каттовицкий съезд, на котором председательствует, становится во главе одесского комитета по сбору пожертвованийна Палестинские колонии, возбуждает совместно с другими ходатайство об учреждении Палестинского о-ва в Pоccии, и с 1890 года по день своей кончины председательствует в легализованном о-ве всепомощ. евр. землед. и ремесл. в Сирии и Палестине.
Лев Семенович Пинскер скончался в Одессе 9-го декабря 1891 г.
{5}
Учитель и вождь.
Как живые стоят они оба перед моими глазами. Один - среднего роста, плотная фигура, тяжелая поступь. Большая круглая голова прямо посажена на широких плечах; густые, гладкие, седые волосы и седая, слегка стриженая борода. Большой, выпуклый, матовый с легкой желтизной лоб; серые, холодные лаза всегда полузакрытые; густые брови, суровая складка губ. Изредка только подымаются брови, но тогда взор обращен не на вас, а вовнутрь, к себе самому. Всё выражение лица - выдают строгую мысль, постоянные глубокие переживания.
А другой - высокий, статный, легкая элегантная походка. Поразительной красоты овальное лицо; крупный нос; черные густые волосы; черная окладистая борода; жгучие, пронизывающее, играющее всеми цветами радуги, глаза смотрят всегда открыто, в упор; тонкая, слегка улыбающаяся складка губ. Все в этом лице, во всей фигуре выражает энергию, силу, непреклонную волю.
Вот первый в своем большом кабинете, заложив за спину руки, шагает взад и вперед своей тяжелой поступью. Не с вами, сидящим тут в кресле, ведет он разговор, нет, - он только думает вслух. Отдельные, отрывочные фразы, восклицания, вздыхания, жесты. Вы с трепетом и благоговением ловите каждое слово: они проникают в вашу душу, в ваш мозг. Вы пытаетесь вставить фразу, высказать своемнение, но тут же сознаете, что это совершенно лишне,что он вас почти не слушает, что этот человек только физически с {6} вами, а его дух, мысль, переживания - далеки, далеки от вас, от современной жизни, где-то далеко, да-леко за тысячелетия назад и за сотни лет вперед... И не ищите его также среди масс, на собраниях, съездах, митингах. Он их избегает; а когда его заставляют там присутствовать и быть центром, он себя чувствует мучеником; ведь все эти инте-ресы момента, борьба групп, направлений, отдельных лиц - все этоему так чуждо и так ненавистно!
А другой! Вот он во всей красоте и блеске в центре форума. Взоры многих тысяч людей всех возрастов с бесконечной преданностью и любовью устремлены на него. А он своим орлиным взором сразу видит всех вместе и каждого в отдельности. Он говорит, левая рука протянута в повелитель-ный жест, а правая держит молоточек - волшеб-ный жезл, взмаху и удару которого все и всё под-чиняются. Каждое слово взвешено, каждая фраза - повеление, требование. В вашей душе часто борются различные чувства, несогласие с высказанным мнением, но вы загипнотизированы и сдаетесь...
Первый выпустил маленькую книжку; к немногим, избранным она дошла. Но тот, кто ее прочел, если он только окончательно не увяз в житейской тине, был этой книжкой отравлен.
Он больше спокойно не мог жить; он становился апостолом великого Учителя и нес в чертоги богача и в хижину бедняка благовест об автоэмансипации и новой жизни. И мало-помалу этот благовест проник в недра и глубины народные. Он не дал своего имени своему учению. Важно, что сказано, а не кто сказал! И его вынужденное личное участие в реализации его учения почти ничего не принесло.
А другой тоже выпустил книжку. Но это был только модернизированный перепев мотивов Учи-теля; и старые апостолы не откликнулись. Тогда он лично пришел и кликнул клич, и свершилось чудо.
{7} Со всех концов явились к нему старые борцы и молодые энтузиасты и стали в его ряды. Он ими правил безраздельно и владычествовал над всеми. Его мощь и сила росли с головокружительной быстротой. Но вся сила его была только до тех пор, пока он следовал учению Учителя.
И, когда он захотел временно свернуть со столбовой дороги на проселочную, суровые боевые ветераны единогласно сказали ' non possumus', и вождь понял свою ошибку и уступил.
Один исторический миг пробыли они оба среди своих учеников и соратников, всего восемь лет. Один пришел к нам на 62 году своей жизни, ушел на 70 году, а другой во цвете лет и сил пришел на 38 году своей жизни и ушел в 46 лет.
Оба ушли в лучший мир душевно растерзанные, с большой горечью и великим отчаянием. Поколение не было достойно их, они его далеко опередили. И они оба были несправедливы к своему поколению, они забыли восклицание пророка: 'Hajiwoled goi рaam achas" (рождается ли народ за один раз). Мы лучше и вернее их самих оценили их появление. Они совершили чудо, они повернули колесо еврейской истории.
До них распыленное еврейство, со взором и надеждой, обращенными на Запад, быстрыми шагами шло к национальному вырождению. После них организующееся еврейство со вздохом и надеждой, обращенными на восток, шествует к своему политическо-национальному возрождению!
Кто из них более велик? - спрашивают иногда. Наивный вопрос - это величины различных плоскостей. Разве можно ответить, кто больше: Исаия или Маккавей, Шекспир или Кромвель? Можно спросить, кто нам ближе, и на такой вопрос возможен ответ не объективный, а исключительно субъективный, в зависимости от темперамента, эмоции и {8} настроений каждого. Не подготовь Учитель верующих, за Вождем никто бы не пошел; не явись Вождь - учение Учителя не дало бы плодов.
Мало уже осталось в живых из тех, кто имел великое историческое счастье быть в орбите обоих светил. Новое поколение народа, для которых и Учитель и Вождь, - только животворящая легенда и предание святое. И когда это поколение обращается с вопросом:
Что дальше и как дальше?
То ответ есть только один:
Идите по пути, указанному Пинскером под стяг, поднятый Герцлем!
М. Усышкин.
Послесловие к немецкому изданию 1934 года
(перевод Дотан, ldn-knigi.lib.ru)
Леон Пинскер был врачом, но никогда еще врач не ставил такого ясновидящего диагноза и не прописывал такого ясного способа излечения, как в настоящем исследовании о проблематике еврейского вопроса.
Наблюдения и выводы этой, написанной Пинскером по-немецки и анонимно опубликованной брошюры, не потеряли своей актуальности и сегодня, более пятидесяти лет после ее написания; они подтверждаются и сейчас самым ужасным образом. Анализ проблемы еврейства, который Пинскер провел в России 1882 года, со всей остротой подтверждается в Германии 1933 года.
Леон Пинскер родился в 1821 году в Томашове в части Польши, принадлежащей тогда России. После окончания гимназии он сначала изучал юридические науки, но потом переменил факультет и стал врачом.
В 1856 году во время Крымской войны он пошел добровольцем на войну и принимал активное участие в излечении и уходе за больными и ранеными.
В шестидесятых и семидесятых годах он принимал активное участие в русско-еврейской прессе. Его миропонимание ничем не отличалось от миропонимания других образованных современников. Он энергично выступал за русификацию и считал это важнейшим средством в достижении евреями равноправия. Его познания в еврейском были минимальны и он не владел ивритом, не смотря на то, что его отец был известным знатоком еврейского.
События восьмидесятых годов прошлого столетия, вспышка антисемитизма в Европе, погромы в России произвели на Пинскера глубокое впечатление. Он заново продумал и проверил свою точку зрения, касающуюся настоящего и будущего еврейского народа. Результатом этой внутренней перемены явилась предлагаемая брошюра, которая сделала его сразу же вождем из-за нее создавшегося нового национального движения 'Хибат Цион' (Любовь к Сиону).
Сначала Пинскер был - по современной терминологии - территориалистом: он не придавал Палестине предпочтения перед другими странами. Только в течение последующих лет он понял настоящее значение Палестины. В конце 1884 года он организовал
'каттовицкую конференцию' и с этого момента встал во главе движения 'Ховевей Цион'. После легального признания 'Одесского комитета' Пинскер стал его председателем и остался им до своей смерти 9 декабря 1891 года.
Теодор Герцль (по собственным утверждениям - ldn-knigi) не был знаком с 'Автоэмансипацией'. Тем, чем для Пинскера были погромы в варварской России 1881 года, тем был для Герцля всплеск антисемитизма в высоко-цивилизованной Франции в связи с процессом Дрейфуса в 1894 году, и это внутреннее потрясение было причиной тому, что Герцль в одиночку стал обдумывать книгу 'Еврейское государство'.
Общеизвестно, что Герцл придал сионистскому движению международно-политический характер и создал Сионисткую Организацию.
'Бальфурская конференция' 1917 года явилась основой для создания 'Национального очага (еврейского государства) для еврейского народа в Палестине'.
Героическими усилиями и с невероятными трудностями осуществляется сегодня в Палестине еврейская Автоэмансипация.
(Германия, 1934 г. - ldn-knigi)