OCR Nina & Leon Dotan (03.2004)
ldn-knigi.lib.ru (ldn-knigi.narod.ru ldn-knigi@narod.ru)
(наши пояснения и дополнения - шрифт меньше, курсивом)
В оригинале сноски находятся в конце соответствующей страницы, здесь
- сразу за текстом!
{Х} - Номера страниц соответствуют началу страницы в книге.
Старая орфография изменена.
{5}
(Помещаемая нами статья 'Кошмар' составлена Гр. Анд. Гершуни совместно с еще одним лицом после допроса Федорова. Она была в 1907 г. напечатана в ? 1 'Знамени Труда' и выпущена отдельно листком. Ред.)
Кошмар! Таково впечатление, производимое всей этой чудовищной трагедией. История вряд ли знает такую изумительную по грандиозности и чудовищности замысла провокацию, какова задуманная и веденная 'Союзом Русского Народа". Она так невероятна, так фантастически изощренно нагла и преступна, что сна-чала производит впечатление дикого кошмарного вы-мысла. Вот почему, только теперь, через три недели после того, как эта черносотенная махинация была совершенно случайно обнаружена Центральным Комитетом, мы можем приступить к разоблачениям.
Невероятность всей этой трагической эпопеи потребо-вала сложного и всестороннего расследования и проверки. Теперь мы имеем возможность сообщить уже не рассказы отдельных участников и жертв этой провокации, а достоверные и тщательно установленные факты.
28 мая в Петербурге, в место, где обыкновенно со-бирается революционная молодежь, явился юноша и начал расспрашивать, не могут ли ему указать кого-нибудь из социалистов-революционеров, имеющих связи с Партией. Крайне взволнованный вид его, настойчивость, с которой он добивался свидания, искренний тон внушил доверие и, несмотря на отсутствие паролей, его тотчас же отвели к партийному ра-ботнику.
- Это я убил найденного с бомбами у Ириновской железной дороги; это я - убийца Иоллоса!-сразу заявил явившийся юноша.
Его приняли за помешанного и спросили, чего же он хочет.
- Я должен все рассказать Партии... Я - убийца Иоллоса... Пусть Партия меня судит. . . Я подчиняюсь. . . делайте со мной что хотите...
{6} После некоторого расспроса выяснилось, что он, действительно, знает кое-какие, еще не опубликованные подробности о найденном у Ириновской жел. дор. изуродованном трупе неизвестного. Юноша внушил доверие, и его укрыли в безопасное место. На следующий день решили более подробно с ним переговорить. По дороге в условленное место юноша, уже несколько успокоившийся, говорит своему провожатому:
- Скажите, меня сейчас убьют, да? Уже есть решение? Вы меня ведете на казнь?
- Что вы, что вы! Успокойтесь! Как это вам при-шло в голову?
- Вы напрасно от меня скрываете - я сделал та-кое ужасное дело - убил Иоллоса! Я знаю, я достоин казни, а если Партия не хочет, я сам покончу с собой.
Когда его окончательно убедили, что ни Партия уби-вать его не намерена, ни самому ему стреляться нет надобности, а хотят только выяснить дело, юноша вынул браунинг и отдал его провожатому: - 'значит, мне это пока не нужно; пусть лежит у вас'.
После целого ряда свиданий, расспросов, показаний, при проверке вполне подтвердившихся, выяснилось следующее.
В 1904-1905 гг. на заводе Тильмана (Петербург) один рабочий, принимавший участие в рабочем движении, назовем его Ивановым, близко сошелся с работавшим на том же заводе кузнецом, неким Александром Казанцевым.
Иванов в декабре 1905 г. был арестован, сослан, из ссылки бежал и в ноябре 1906 г., в качестве нелегального прибыл в Петербург. Здесь, неизвестно уже, каким образом, его разыскал Казанцев. Последний предложил ехать в Москву, якобы управляющим открытой им, Казанцевым, кузницы.
Затем разговор принимает более интимный характер. Казанцев начинает расспрашивать Иванова, к какой принадлежит партии и проч. Видя колебание Иванова, Казанцев говорит: да можешь не говорить, я знаю - ты с.д., а я вот максималист и член этой Партии. На следующем заседании Казанцев заявляет Иванову, что 'Партия" решила убить одного графа, и предлагает Иванову принять участие и поды-скать товарищей. На вопрос Иванова, где же {7} постановление 'Партии", Казанцев обещает все лично пере-дать.
Иванов советуется о предложении Казанцева со своим приятелем, назовем его Федоровым (молодой рабочий, прежде, года два тому назад, по его словам, вре-менно занимавшийся перевозкой оружия для петербургской боевой дружины с.р.) - это и есть явившийся с покаян-ной юноша. Федоров выражает готовность познако-миться с Казанцевым. Иванов устраивает знаком-ство, а для деловых разговоров сообща назначают свидание на завтра, в 3 часа.
В час дня Иванова арестовывают на улице, на свиданье с Федоровым является уже один Казанцев, предлагающий план убийства графа, как уже принятый и одобренный Ивановым. Когда выясняется, что последний арестован, Казанцев говорит: 'да, я знаю, мне говорили товарищи его. Но ты не беспокойся; вот сделаем дело, у нас будут деньги, тогда освободим Иванова: у нас на этот счет - просто. У нас - (революционеров) есть даже свои околодочные - в одну дверь вводят, в другую выводят. Надо только дело скоре сделать".
А дело состоит в следующем: один граф изменил 'Партии"; он выдал много товарищей, и они теперь все сидят в крепости по делу об экспроприации в Фонарном переулке. 'Партия" неоднократно по-сылала графу письма с требованием содействовать освобождению товарищей, но он не подчиняется. 'Партия' решила убить его. Дело необходимо сделать в субботу, а теперь, с арестом Иванова, все расстраивается.
Казанцев спрашивает у Федорова, нет ли у него хорошего товарища, 'из надежных", который мог бы заменить Иванова. Такой товарищ, оказывается, есть - из революционно-настроенных рабочих. Федоров склоняет его принять участие в этом необходимом революции деле - убийстве графа-предателя. Тот со-глашается. Казанцев 'принимает его в дело", и решают у него же на квартире начинять адские машины.
Казанцев приносит массу для начинки снарядов: 'белую, что каша пшенная".
Утром в 5 часов берут извозчика и едут на Каменноостровский. Осмотрели местность. Казанцев все подробно указывает.
{8} В 7 часов утра проходят с переулка в Лидвалевсий (Он же - Нобеля.) двор, взбираются на конюшню Лидваля, от-туда, при помощи заранее заготовленной там лестницы на прачешную гр. Витте, затем на крышу его дома. Заранее было указано в какие трубы нужно опускать. Флюгарки пришлось снять. Спускают по веревке две адских машины, фунтов по 12 весу (ящичек с часовым механизмом). Федоров спускает до конца, а его товарищ до 2-го этажа. Снаряды должны были разорваться в 9 часов утра.
По окончании 'работы" сходят вниз во двор Лидваля, оттуда Лидвалевским проходным двором на Каменноостровский. Во дворе их встречает Казанцев с вопросом: все ли сделано так, как указано было. Получив утвердительный ответ, велит разойтись, назначив свидание к часу, а сам остается ждать взрыва. К часу на условленную квартиру является Казанцев к говорит, что ждал до 12 час., а взрыва все не было. Казанцев начинает их упрекать, что, вероятно, что-нибудь не так сделали, как указано было и требует, чтобы они дело докончили, иначе 'Партия будет очень недовольна". А сделать нужно вот что: достать два больших куска железа - фун-тов по 10-15 и по веревке спустить на снаряды - тогда взорвутся.
Федоров с товарищем соглашаются выполнить требование 'Партии" и на следующий день с грузами отправляются взрывать снаряды. У Троицкого моста их должен был встретить Казанцев (Проживавший в Петербурге на углу Большой и Малой Дворянской, кв. 50 (5-ти этажный дом).), но там его не оказывается, а, не доходя Каменноостровского, они слышат, что в доме графа Витте обнаружены адские ма-шины. Бросив груз, они удаляются.
При следующей встрече Казанцев говорит, что нужно послать графу угрожающая письма с требованием денег. Письма фабрикуются на квартире одного лакея (Владимирский 8, кв. 6), служащего по словам Казанцева у директора банка (Лакей этот играет в черносотенной организации очень видную роль: он вместе с Казанцевым состоял на дружинной службе у графа Буксгевдена.). В точности историю с письмами установить не удалось, так как {9} отправлял Их сам Казанцев. Была ли это мистификация или же Казанцев, действительно, отправлял письма, Федорову осталось неизвестным.
Расставшись с товарищами, Казанцев присылает им извещение, чтобы они дожидались его распоряжений Проходит долгое время, как вдруг в прощальное воскресенье Казанцев разыскивает Федорова в Петербурге и предлагает ему ехать на 'очень важно дело" в Москву. Федоров соглашается.
***
Приезжают прямо на квартиру Казанцева (Москва, Грузинская, ул., 36, кв. 4), причем последний таинственно посвящает Федорова, что проживает здесь по паспорту Казимира Ивановича Олейко, так как он де нелегальный. Квартира большая, хорошо обставленная. Начинаются объяснения нового 'дела". Суть его в следующем. В 'Партии" один изменил, присвоив себе 80 тысяч из экспроприированных денег. 'Партия" приговорила его к смерти. Деньги эти нахо-дятся на сбережении у какого-то еврея; и как только того, изменившего, убьют, еврей струсит и сейчас же деньги отдаст 'Партии".
На вопрос Федорова, почему 'Партия" до сих пор не убила того человека, Казанцев заявляет, что не могли найти такого удобного случая, что он очень прятался раньше, а теперь уже не так осторожен.
Федоров соглашается принять на себя это дело. По фамилии Казанцев намеченную жертву не называл, указав только, что она живет в Гранатном переулке, а работает в редакции 'Русских Ведомостей". Дальнейшее передадим дословно показаниями Федорова.
'Я даю своесогласие на то, и вместе с Казанцевым у нас начинается слежка за тем человеком. Казан-цев показывает проходной двор, откуда можно его уничтожить. Настает роковой день. Я с Казанцевым иду следить за этим человеком. Слежка начинается от редакции 'Русских Ведомостей". Перед роковой минутой он (Казанцев) зовет меня в пивную. Гово-рит, что отсюда хорошо наблюдать. Я иду и соглаша-юсь с ним. Скажу по совести, что меня мучило предчувствие, что я совершенно не следил за приговоренным человеком. А Казанцев, наоборот, следил очень зорко. Когда этот человек поровнялся с пив-ной, в которой я с Казанцевым сидели, то {10} Казанцев сразу показывает мне его, и мы выходим из пивной. Я иду за этим человеком, перегоняю его на углу Спиридоновской и Никитской и становлюсь у ка-литки проходного двора лицом к улице.
Когда человек стал подходить к проходному дво-ру, я повернулся к нему в пол-оборота, стреляю на расстоянии пяти шагов; целил в грудь, но, как потом узнал из газеты, пули попали в лицо. Выпустил 4 пули. Бегу проходным двором на Большую Никитскую, сажусь на попавшегося извозчика и скры-ваюсь. В назначенное Казанцевым место свидания у Тверской заставы не иду, отправляюсь прямо к нему на квартиру. Он встречает меня и целует, как иуда. - Я дожидаюсь с нетерпением вечерней газеты. Покупаю ее и читаю с большим волнением, что я убийца Иоллоса, народного представителя 1-ой Государ-ственной Думы.
Я не могу передать той минуты, которую я тогда переживал. Казанцев начинает говорить, что это ни-чего не значит, что то все будут клеймить черносотенцев. Я про себя подумал, что, значит, я - черносотенец! У меня мелькнуло подозрение, что не принадлежит ли и Казанцев к черной сотне, но я не имел на то никаких фактических данных. Казан-цев видит, что со мной творится что-то неладное"... (По показанию Иванова, Федоров, 'узнав, что убил кадета, хотел сейчас же покончить с Казанцевым. Решили, однако, выжи-дать, чтобы собрать больше сведений'.)
Казанцев, на жалобы Федорова, что они убили 'левого", успокаивает его, что, мол, хотя Иоллос и был 'левый", но он изменил 'Партии", присвоив 80 тысяч экспроприированных денег, и заслужил смерть. Далее начинается бесконечное подготовление к какой-то миллионной экспроприации. Для ее 'экипировки" предпринимается ряд мелких. Подозрения Федорова отно-сительно Казанцева все усиливаются.
'В Москве (приблизительно в апреле) я к Ка-занцеву начал приставать, чтобы познакомил меня со своей Пapтией. Он все откладывал. Наконец, я не выдержал, стал объяснять ему, почему ты не имеешь партийной выдержки, как-то не читаешь никаких брошюр, не можешь говорить так, как сознательный человек. Он мне на это ответил, что у нас такая программа, как можно держать себя конспиративнее и {11} выдавать себя за черносотенца. Я на это ответил, что только не с теми товарищами, с которыми ведем дело. Он, Казанцев, говорит, что вам Партия еще не доверяет, потому не заслужили этого. Сразу же от-крыть все я не мог, потому что мало имел в руках; я решил ждать дальнейших открытий".
Теперь уже старания Федорова направлены на то, чтобы 'накрыть" Казанцева. Федоров возвращается в Петербург. Пока идут приготовления к экспроприациям, Федоров едет с товарищем в Москву, рассчитывая на его помощь в уличении Казанцева. В Москве они встречают приятеля Федорова, которого последний ввел в дружину Казанцева. От него Федоров узнает, что Казанцев наметил новое дело, ко-торое поручил этому приятелю, - а именно, убить доктора А. А. Бельского, ординатора глазной лечебницы. Федоров убеждает приятеля не трогать Бельского и 'дело оттягивать под разными предлогами".
'Я стал просить одного знакомого, чтобы разузнать, действительно ли доктор Бельский, как уверял Ка-занцев, заядлый боевой черносотенец и имеет кличку 'Осторожный". Знакомый разузнал и прямо сказал, что - ничего подобного (Доктор А. А. Бельский несколько раз привлекался по делу о принадлежности к Партии Социалистов-Революционеров.). Тогда я стал думать каким бы путем мне спасти доктора Бельского, чтобы Казан-цев не открыл моего замысла. Я переговорил с приятелем, изложив ему свое намерение и стал про-сить, чтобы он отказался от этого, а передал Ка-занцеву, что я берусь за это".
Федоров начинает расспрашивать Казанцева, какие у 'Партии" основания считать доктора Бельского черносотенцем. Казанцев заявляет, что когда он был на съезде черносотенцев и слышал речь, то узнал, что это - д-р Бельский, - самый боевой из истиннорусских людей. На вопрос Федорова, как же он сам-то попал на черносотенный съезд, Казанцев ответил, что попал туда через графа Буксгевдена, у которого служил управляющим, а связи он имел среди черносотенцев для того, чтобы их выслеживать.
Федоров доказывает, что надо настаивать, чтобы 'Партия" дала точные сведения о Бельском, так как может быть он совсем не черносотенец, а 'крайний левый". Казанцев, как будто, соглашается и на {12} следующий день говорит, что, 'когда обратился к 'Партии" с вопросом, какая цель убить доктора, то меня назвали с вами трусами и не стали со мною разгова-ривать".
Федорову удается склонить Казанцева пока от Бельского отказаться, а заняться какими-нибудь другими де-лами. В это время является в Москву Иванов. Он узнает о покушении на Витте, об убийстве Иоллоса, о покушении на д-ра Бельского и соглашается вместе с Федоровым принять участие в уличении Казанцева. Последний приглашает Иванова к себе на квартиру. Дожидаясь в кабинете Казанцева, Иванов случайно открыл ящик письменного стола, где оказались про-граммы союза русского народа, различные патроны, значки союза русского народа и проч.
Убедившись окончательно, что Казанцев черносотенец, Иванов и Федоров решают завлечь его в Петербург и там открытьвсе их организации. Ка-занцев одновременно с этим предлагает ехать в Петербург для какого-то 'нового важного дела". Они соглашаются. По приезде Казанцев говорит им, что 'Партия" решила устроить покушение на графа Витте. Действовать будут снарядами из гостиницы, что против дома графа, при проезде его в Государствен-ный Совет. Условились, что Казанцев принесет в местность около Ириновской железной дороги бомбы.
Иванов склонялся к тому, чтобы Казанцева не убивать, а только завладеть их складом оружия (черносотенцев), но Федоров настаивал на убийстве: 'много уж он моей крови выпил! убью, а потом все предам открытию".
27 мая, часов в 12 дня состоялось свидание. Казан-цев принес бомбы. Федоров был один. Выждав удобный момент, он ударил Казанцева кинжалом в шею. Казанцев упал, обливаясь кровью. Федоров хотел забрать бумаги Казанцева, но последний начал шевелиться. Тогда Федоров, совершенно растерявшись, начал наносить кинжалом удары по лицу, забыв вынуть кинжал из ножен. Совершенно потеряв самообладание, он выхватил кинжал и нанес такой сильный удар по шее, что голова почти отделилась от туловища.
Вернувшись в Петербург, он начал искать связи с партийными работниками, чтобы 'все открыть". {13} Предлагал отдаться в руки 'судебной власти" и вообще выполнить все, что ему будет приказано.
Такова эта ужасная история, таков этот кошмар.
Убийством Казанцева раскрытие всей организации сильно затруднено.
Нельзя, впрочем, упускать из виду, что действия организации Союза Русского Народа, имеющего своим покровителем и вождем императора Николая II, не будут русскими властями раскрыты. Вдохновителем и ближайшим руководителем Казан-цева был граф Буксгевден, чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе, один из главарей московского боевого черносотенного кружка патриотов 'Кречет".
От графа Казанцев получал громадные деньги, граф лично вел переговоры с Федоровым и другими. Устанавливается участие целого ряда лиц, имена которых скоро будут оглашены.
Центральный Комитет Партии решил предать это дело широкой гласности. Если бы у нас был какой-нибудь суд, самое простое было бы Федорову отдаться в руки этого суда, и страна имела бы надежду, что заговоры Союза Русского Народа будут обнаружены. Но наш 'суд" - это жалкое орудие в руках черносотенцев, - раньше всего покончил бы с Федо-ровым и запрятал бы всё концы в воду.
Страна стоит беспомощной, перед всеми этими ужасами, со-вершенными Союзом Русского Народа. Мы заранее знаем, что высокопоставленные и коронованные члены Союза прикажут 'замять" всю эту историю. Мы зара-нее знаем, что все эти Тороповы, Буксгевдены и проч. - имя им легион - получат лишь благодарность от своего царя - идейного руководителя всех этих патриотических боевых дружин.
Но пусть народ знает, кто его правители, пусть народ знает дела его правителей.
Но в этом деле есть еще одна сторона, - сторона и делающая его наиболее кошмарным. Вот оно - распыление революции, которое мы предсказывали, от которого мы предостерегали. Где больше ужаса - в действиях ли Казанцева или в действиях слепых его орудий?
И как бы вероломны, как бы коварны ни были действия первого, они еще не оправдывают вторых. Эта легкость, с какой люди идут на террористические {14} акты, это невероятное доверие к 'приговору", переданному первым встречным, эта готовность 'совер-шить приговор Партии" над человеком, которого даже имени не знают, - вот где ужас, вот где кошмар! Первое покушение на Витте было в январе, и до марта - убийства Иоллоса - Федоров и компания не поинтересовались даже разузнать, как относятся к этому покушению.Все газеты говорили о черносотен-ном его происхождении - не знали этого только те, которых это больше всего касалось.
Этот разврат, эта деморализация, внесенные в некоторые круги, представляют для революции большую опасность, чем все черносотенные провокации.
Против этого разврата, против этой деморализации мы должны бороться самым суровым, самым беспощадным образом.
Все это кошмарное дело раскрывает перед нами пропасть, которая может поглотить неопытную, падкую на всевозможные 'акты" молодежь.
Боевому черносотенцу удалось завербовать целый ряд лиц, так или иначе соприкасавшихся с революцией, только поманив их 'истинно-революционной работой".
И эти лица, отколовшиеся, не нашедшие себе места в социалистических партиях, дисциплина ко-торых оказывается для них слишком связывающей, стали жертвой такого невероятного замысла!
Деяния Казанцева открылись. Но сколько еще Казанцевых роет яму этим малосознательным элементам, сколько еще Ивановых, Алексеевых, Фоминых и Федоровых уже явились орудиями черносотенных замыслов?
Bcе эти таинственная убийства, нападения, экспроприации, черной полосой покрывали страну - к ним, как будто, отыскивается ключ.
Молодым, горячим головам, ропщущим на партийную дисциплину и предпочитающим работать само-стоятельно, вне этой дисциплины, трагедия жертв чер-носотенных замыслов да послужит грозным предостережением.
Foto - Kaz-Fiod2.jpg
Foto - Afto_Fedor.jpg
Foto - Gerz-Iiolos.jpg
